Он сказал: эти здания мешают мне жить. Своими острыми шпилями, своими высокими крышами они закрывают мне горизонт. Они мешают мне жить, сказал он.
И здания рухнули, все до единого, осыпались, как прах, и его взгляду открылся горизонт и безграничное небо.
Все началось с того, что Дигор случайно повстречал на улице своего старого друга Элиша, трагически погибшего четырнадцать лет назад.
С тех пор Элиш сильно исхудал и обносился; кожа местами свисала клочьями, за ней проступала темнота. Через несколько минут разговора Дигор пришел к заключению, что перед ним фамелик (Simulacrum Famelicum) — представитель семейства голодных духов, о которых ему рассказывали на курсе по спиритологии в одном тренинговом центре. Это были своего рода оболочки людей, не реализовавшихся в этой жизни и умерших в результате фатальных болезней, несчастных случаев и самоубийств. Голодные духи обитали в особых поселениях — кластерах; в человеческом мире они появлялись редко, в основном пытаясь встретить бывших знакомых и как-то вернуться в свою нереализованную жизнь.
Это был странный город. Всюду, насколько хватало глаз, простирались здания — гигантские переплетающиеся конструкции. Одни из них были давно заброшены, другие возводились тут же, на их руинах и из их же обломков. Город тянулся ввысь, здания росли, цепляясь друг за друга и достигая неимоверных размеров. Однако внизу было столько мусора, что построить хоть сколько-нибудь устойчивое здание оказывалось невозможным. […]
Истоки моего восхищения дождём теряются в глубоком детстве. В два-три года бездумно смотрел в окно на дождливое светло-серое пасмурное небо, по которому плавали вверх-вниз, следуя за взглядом, странные кружочки и закорючки. Обеспокоенный, спросил у родителей, но не получил удовлетворительного ответа. Только недавно понял, что это были пылинки, плававшие на поверхности моего глаза.
У всякого пути есть лишь начало и цель. Всё, что расположено между ними, и уж тем более по сторонам дороги, для нас всего лишь случайное, пустое пространство, не имеющее никакого особенного значения. Однако мир наших желаний удивительным образом стремится заполнить именно эту пустоту, не обращая ни малейшего внимания на цель, к которой мы, казалось бы, так упорно стремимся.
Сказал Прометей оплавленный,
сотканный из огня:
Человек — дуновение пламени
в сиянии вечного дня. […]
Сервант стоял прямо напротив окна, тускло отражая сухие ветви мертвого тополя, золотившиеся на фоне пронзительно синего осеннего неба. У тополя не было лета, он засох зимой два года назад.
Над крышами носятся птицы
горелой бумаги клочками,
штришками, скачками, стежками,
стрижами выводят скрижали
на сумрачном небе столицы. […]
